- 1368 -

много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе. – Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала. Пьер внимательно посмотрел на нее. – Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа. – Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже. Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала. – Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья. – Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать. Пьер встал и простился. Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем. – Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем. Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней. – Разве можно забыть? – сказала она. – Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она. – Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья. – Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда? – Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл. – И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало… – Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья. – Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем? – Да, и чудесный. – Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись,